Так вот они и выглядят, эти слизеринцы, заноза в заднице для каждого ученика с львиного факультета. Если бы Пак умел рисовать, и его попросили изобразить типичного слизеринца - вышел бы Курт Хаммел, никто иной. Бледный, с подвижными, пухлыми губами, способными отразить все оттенки высокомерного презрения, от насмешливого, до леденящего душу. Светлоглазый, дорого одетый, аккуратный и плавный в движениях, будто не мальчик вовсе, а какая-нибудь французская вейла. Ходили слухи, что и предпочтения у него совсем не мальчишеские, Пак уже знал, что так бывает, но не понимал, конечно же. А слизеринцев этим не удивишь, и чем они еще занимаются в своем гадюшнике, в подвалах - Мерлин знает. Противно, но интересно тоже. Как представишь Хаммела с каким-нибудь... Вот и повод. Многого не надо. А дальше он сам подливает масла в огонь, не скупится. Острый на язык, правда, и с палочкой обращаться умеет, не даст расслабиться. Поэтому, стоит Курту появиться поблизости, Пак наготове, разве что ноздри не трепещут. Только в прошлое воскресенье вышло нехорошо, у озера, с тем медальоном. Красивый рот Хаммела раскрывался в певучих гласных, искажался от бессилия: "Верни! Ты не имеешь права!". Пак успел подглядеть, что внутри колдография женщины, мог бы и разузнать, кто она такая, но не хотел. Нутром чуял, что зашел слишком далеко. И без того вспоминать было неприятно. Курт теперь не подыгрывает, даже не смотрит, только распространяет вокруг себя ледяную ауру, стоит ему оказаться рядом, как грустный призрак. Так что Ноа старается не приближаться. Смотрит со стороны: на чистый лоб, на тонкие брови, на губы - и сам не знает, отчего не может оторваться.
Наглые, беспардонные, кичатся своим благородством, но куда там. Даже слово, само по себе, как скрежет зубовный - гриффиндорцы. Курт лежит в постели, сжав в ладони прохладный овал на цепочке. Раньше снимал и бережно клал на прикроватную тумбочку, но сейчас хочется оставить при себе. Как посмел… Зажмуривается, и в мыслях снова всплывает скуластое лицо, хамоватая ухмылка, глаза недобрые. Что-то плещется на дне – диковатое, опасное. Сам того не замечая порой, Курт теперь старается держаться подальше. Подальше от гриффиндорской башни, подальше от шумной красно-золотой толпы, подальше от этих глаз. Но общих уроков никто не отменял. «Параноик», - одергивает себя и, высоко подняв голову, проходит мимо между столами. Не выдерживает, оборачивается и снова натыкается на темный взгляд. Сжимает зубы и садится на свое место – спина прямая, словно аршин проглотил.
На самом деле, Пак старался предпринять что-нибудь, чтобы вернуть их отношения в прежнее русло щекочущей нервы, чуть театральной вражды, просто методы его были странными. Пару раз одернул дружков из квиддичной команды, будто Хаммел может его услышать и оценить этот благородный жест. И совсем уж непонятное - обжимался на Астрономической башне с Сантаной Лопез как минимум два раза в неделю, тоже... яркой представительницей Слизерина. Девочка была горячая, и он, надо сказать, не страдал. К чему должно было привести такое налаживание контактов между факультетами? Может быть, он ожидал, что Лопез обмолвится о нем словечком там, в подвалах. Зная ее, замечание едва ли будет лестным, даже с учетом его мастерства по части обжиманий, но все равно - приятно знать, что Хаммел услышит и уж точно подумает о нем. Пускай не смотрит, не разговаривает, предупреждает малейшее его вмешательство в свою жизнь, но тут-то он ничего не сможет сделать. Сам себе во всем этом Пак, конечно же, не сознавался. Наконец, сестры Мойры устали наблюдать за его нелепыми потугами и подтасовали карты. Или, может быть, Профессор Сильвестр устала, хотя навряд ли стоило ожидать от декана Слизерина и преподавателя зельеварения по совместительству такой проницательности. Так или иначе, над новым заданием мистер Пакерман и мистер Хаммел работали вместе. Пак был доволен. Закатывал глаза, хмурил брови и переглядывался с сочувствующими товарищами, но в душе - ликовал. А работа обещала быть долгой, и не только из-за трудоемкости приготовления самого зелья. После взрыва, устроенного на прошлой неделе Хадсоном, талантливым капитаном гриффиндорской команды по квиддичу, но не очень талантливым зельеваром, у Сью Сильвестр появились серьезные сомнения в компетентности всех гриффиндорцев. Говоря по существу, отныне ученики решали контрольные перед каждым производимым с зельем действием.
Хаммел не знал, чем провинился перед мирозданием, когда место по правую руку от него занял Пакерман. Совместные проекты с гриффиндорцами - ничего более нелепого и менее продуктивного и придумать нельзя было. Сильвестр издевалась над ними, не иначе. Или развлекалась так вот, на свой лад, стравливая их и отнимая баллы у золотых деток за неминуемые конфликты.
Курт застыл на мгновение, сжал зубы, пересилил себя. Руки снова задвигались с хирургической точностью, нарезая ингредиенты для их, теперь общего проекта. Возможно, не обращай он внимания на этого неандертальца с кошмарной магловской прической, все обойдется. «Две унции корня асфоделя, соцветие златоглазки, тертый рог... две…три унции», - не помогало, мысли путались. Хаммел будто кожей чувствовал настырный взгляд. Казалось, отвлекись ненадолго, расслабься и снова жди. Чего-то. Рука дрогнула, нож соскочил с почти деревянного корешка, совсем слегка порезав палец, но окончательно при этом выбив из колеи. Пакерман разыгрывал спектакль «до чего же ненавижу слизеринцев». Строил из себя святую гриффиндорскую невинность, которая знаться с серпентарием не желает. Хаммел не выдержал и, почти не поворачивая головы, выплюнул сквозь зубы: - Не ломай комедию. С Лопез обжиматься после отбоя тебе ничего не мешает?
I’m so bored of being single gorgeous hilarious and beautiful
Сглотнул забившееся в горле сердце, сложил губы в ухмылку - самую циничную и насмешливую, на которую был способен рот, благо мимика у Пака от природы богатая. Лопез разболтала! И вон как он об этом говорит. Зло, почти ревниво, так что по груди прокатывается тепло. Фабрей с Равенкло, Пирс с Пуффендуя - ни одна девочка не разжигает такого интереса, как этот слизеринский принц. - До тебя дошли слухи о том как я хорошо трахаюсь, Хаммел? - И выделить последний глагол, и наклониться ближе, пусть знает, что его проделки с другими парнями - ни для кого не новость, пусть думает о том, что перепало Лопез и завидует, пусть, пусть.
-
-
24.04.2012 в 00:35-
-
24.04.2012 в 19:29Так вот они и выглядят, эти слизеринцы, заноза в заднице для каждого ученика с львиного факультета. Если бы Пак умел рисовать, и его попросили изобразить типичного слизеринца - вышел бы Курт Хаммел, никто иной. Бледный, с подвижными, пухлыми губами, способными отразить все оттенки высокомерного презрения, от насмешливого, до леденящего душу. Светлоглазый, дорого одетый, аккуратный и плавный в движениях, будто не мальчик вовсе, а какая-нибудь французская вейла. Ходили слухи, что и предпочтения у него совсем не мальчишеские, Пак уже знал, что так бывает, но не понимал, конечно же. А слизеринцев этим не удивишь, и чем они еще занимаются в своем гадюшнике, в подвалах - Мерлин знает. Противно, но интересно тоже. Как представишь Хаммела с каким-нибудь...
Вот и повод. Многого не надо. А дальше он сам подливает масла в огонь, не скупится. Острый на язык, правда, и с палочкой обращаться умеет, не даст расслабиться. Поэтому, стоит Курту появиться поблизости, Пак наготове, разве что ноздри не трепещут.
Только в прошлое воскресенье вышло нехорошо, у озера, с тем медальоном. Красивый рот Хаммела раскрывался в певучих гласных, искажался от бессилия: "Верни! Ты не имеешь права!". Пак успел подглядеть, что внутри колдография женщины, мог бы и разузнать, кто она такая, но не хотел. Нутром чуял, что зашел слишком далеко. И без того вспоминать было неприятно.
Курт теперь не подыгрывает, даже не смотрит, только распространяет вокруг себя ледяную ауру, стоит ему оказаться рядом, как грустный призрак. Так что Ноа старается не приближаться. Смотрит со стороны: на чистый лоб, на тонкие брови, на губы - и сам не знает, отчего не может оторваться.
-
-
25.04.2012 в 04:27Сам того не замечая порой, Курт теперь старается держаться подальше. Подальше от гриффиндорской башни, подальше от шумной красно-золотой толпы, подальше от этих глаз. Но общих уроков никто не отменял. «Параноик», - одергивает себя и, высоко подняв голову, проходит мимо между столами. Не выдерживает, оборачивается и снова натыкается на темный взгляд. Сжимает зубы и садится на свое место – спина прямая, словно аршин проглотил.
-
-
27.04.2012 в 03:17-
-
28.04.2012 в 01:00Наконец, сестры Мойры устали наблюдать за его нелепыми потугами и подтасовали карты. Или, может быть, Профессор Сильвестр устала, хотя навряд ли стоило ожидать от декана Слизерина и преподавателя зельеварения по совместительству такой проницательности. Так или иначе, над новым заданием мистер Пакерман и мистер Хаммел работали вместе. Пак был доволен. Закатывал глаза, хмурил брови и переглядывался с сочувствующими товарищами, но в душе - ликовал. А работа обещала быть долгой, и не только из-за трудоемкости приготовления самого зелья. После взрыва, устроенного на прошлой неделе Хадсоном, талантливым капитаном гриффиндорской команды по квиддичу, но не очень талантливым зельеваром, у Сью Сильвестр появились серьезные сомнения в компетентности всех гриффиндорцев. Говоря по существу, отныне ученики решали контрольные перед каждым производимым с зельем действием.
-
-
28.04.2012 в 19:16Курт застыл на мгновение, сжал зубы, пересилил себя. Руки снова задвигались с хирургической точностью, нарезая ингредиенты для их, теперь общего проекта. Возможно, не обращай он внимания на этого неандертальца с кошмарной магловской прической, все обойдется. «Две унции корня асфоделя, соцветие златоглазки, тертый рог... две…три унции», - не помогало, мысли путались. Хаммел будто кожей чувствовал настырный взгляд. Казалось, отвлекись ненадолго, расслабься и снова жди. Чего-то. Рука дрогнула, нож соскочил с почти деревянного корешка, совсем слегка порезав палец, но окончательно при этом выбив из колеи. Пакерман разыгрывал спектакль «до чего же ненавижу слизеринцев». Строил из себя святую гриффиндорскую невинность, которая знаться с серпентарием не желает. Хаммел не выдержал и, почти не поворачивая головы, выплюнул сквозь зубы:
- Не ломай комедию. С Лопез обжиматься после отбоя тебе ничего не мешает?
-
-
21.07.2012 в 22:48- До тебя дошли слухи о том как я хорошо трахаюсь, Хаммел? - И выделить последний глагол, и наклониться ближе, пусть знает, что его проделки с другими парнями - ни для кого не новость, пусть думает о том, что перепало Лопез и завидует, пусть, пусть.